Николай Падун
Активист молодёжки народного фронта Ставропольского края
«Мы вернули им детскую площадку — они вернули себе надежду»
Николай, после начала СВО вы вместе с семьей иммигрировали в Россию. Сталкивались ли вы с осуждением со стороны знакомых из-за принятого вами решения?
К счастью, благодаря иммиграции я увидел, какое гнилое окружение было рядом со мной. У меня было множество друзей и товарищей, с кем-то я дружил со школы. И вот как только я рассказал своим «друзьям» о намерении переехать в Россию, они начали пугать меня страшилками: мол, беженцев заселяют в глухие леса Сибири и забирают документы.
Когда мы немного обосновались в Ставропольском крае, я созвонился с ними и поделился, что нас хорошо приняли, помогают с документами и адаптацией. Такой ответ им не понравился. После общего созвона меня назвали «колаборантом» и удалили из всех чатов. На этом наше общение оборвалось.
Вы отмечали, что у вашей семьи был маленький ресурс, и в адаптации на новом месте вам помогали волонтеры. В чем именно заключалась их помощь?
Нам помогали не только волонтеры, но и местные жители. В пункте временного размещения нам предоставили комнату в студенческом общежитии. Кто-то поддерживал финансово, кто-то — морально, а кто-то привозил одежду, которую можно было взять себе.
Есть ли среди этих людей те, с кем вы до сих пор поддерживаете связь?
Конечно! Недавно встретил Валерия Валентиновича Митрофаненко — человека, который сейчас координирует гуманитарную помощь в зоне СВО. Поблагодарил его за то, что в трудный момент он обеспечил мою семью одеждой.
Когда вы встали на ноги, то сами начали заниматься волонтерской деятельностью. Было ли у вас чувство, что вы должны «вернуть долг»?
Разумеется! Я понимал, какими ресурсами и усилиями жертвовали эти люди ради нас. Теперь пришло время взять эту работу на себя.
Как вы узнали о Молодежке «Народного фронта» Ставропольского края?
Честно говоря, до поездки на Донбасс я вообще не сталкивался ни с Молодежкой, ни с «Народным фронтом». Уже во время миссии познакомился с этим движением.
В феврале этого года вы в составе делегации Ставропольского края побывали на Донбассе, где помогали мирному населению адаптироваться к мирной жизни. Насколько сейчас там тяжелая обстановка?
Из соображений безопасности не буду называть конкретное место, но оно было освобождено российской армией еще в мае 2022-го. И за все это время местные жители почти не пытались восстановить нормальную жизнь. Нас это удивило!
Какая-то власть там работала, но развития не было видно. Поэтому нам пришлось завоевывать их доверие через реальные дела — восстанавливали их дома, улицы, инфраструктуру.
Как долго длилась ваша миссия?
Две недели.
Был ли момент, когда вы почувствовали: «Вот ради этого мы здесь»?
Таких моментов было много. Но самый запоминающийся — когда после тяжелой работы по расчистке детской и спортивной площадок от сорняков мы уже собирались уезжать. И вдруг увидели, как дедушка привел внучку на эти качели и начал ее качать.
Тогда я понял: все, что мы делаем, помогает вернуть ту жизнь, которая когда-то была здесь потеряна.
Какова была реакция местных жителей, когда вы помогли им восстановить амбулаторию, сельскую администрацию, детскую площадку и улицу?
Они были благодарны. Мы показали им, что жизнь здесь не остановилась и что можно не бояться начинать заново. К концу миссии к нам подходили, знакомились, спрашивали, кто мы, и искренне благодарили.
Делились ли местные жители с вами какими-либо историями, которые шокировали вас своей жестокостью или, наоборот, поразили добротой?
Особых историй не рассказывали, но мы видели следы войны своими глазами. Например, окопы украинских солдат прямо во дворах жилых домов — они рыли их во время обороны. Или огневые точки прямо в зданиях.
По-моему, это дико — прятаться за спинами мирных людей.
Вам пришлось эвакуировать пожилую женщину, которая преодолела несколько минных полей из Украины. Как вы узнали о ней — она сама обратилась за помощью или ее нашли волонтеры?
Насколько помню, ее обнаружили местные власти и попросили нас помочь с доставкой в Донецк.
В каком физическом и эмоциональном состоянии была эта женщина, когда вы ее встретили?
Она была в плачевном состоянии. Видно, что шла очень долго — вся в грязи. К сожалению, у нее была деменция.
Сначала вела себя спокойно, даже рассказывала что-то на украинском. Но ближе к концу эвакуации резко изменилась, стала вести себя неадекватно.
Какой совет вы бы дали другим регионам о том, как организовать подобные миссии?
Для начала — хоть как-то заинтересоваться тем, что происходит вокруг. Многие до сих пор не понимают, что такое СВО.
Перед отъездом я рассказал друзьям о миссии, и в ответ услышал: «Тебе же не заплатят, зачем ехать?» или «Белгород и Донецк — это сейчас Украина?». Люди полностью оторваны от реальности.
Как вы считаете, Молодежка «Народного фронта» — это альтернатива или новое видение кадетского движения?
Скорее альтернатива. «Народный фронт» ориентирован на участие в общественной жизни и решение социальных проблем. А кадетское движение — на патриотическое воспитание и подготовку госслужащих.
Фотографии предоставлены героем публикации.
